совсем не та, что у морского. Только и нужно, чтобы он не развалился от груза да не сломался, ударившись о пристань.

А большому морскому кораблю — большое и плавание. На море другой раз попадешь в такой шторм, что судно кладет с борта на борт, а грузы ворочаются в трюме и, того гляди; готовы сорваться с канатов, которыми привязаны.

Морскому кораблю и осадка нужна поглубже, и борта повыше, и машина, посильней. Да и сам морокой пароход можно делать побольше. В море нечего бояться тесноты — на всех хватит места.

Поэтому и выработались два основных типа судов:
морские и речные; и когда встретишь их рядом в таком порту, как Ленинград, сразу отличишь: это морское, а это речное.

Прежде, когда не было машин и не умели по-настоящему пользоваться парусами, плавали и по морю с веслами. Но весельным судам плохо приходилось в непогоду, — от таких судов моряки давно отказались и заменили весла парусами. На реках и на озерах весла прослужили дольше потому, что под парусами на реке не разойдешься, а двигаться надо.

Потом на помощь морякам пришла машина. Она родилась на реке Гудзоне, моряки сразу увидели, что машина посолиднее весел, и вслед за речными стали строиться морские пароходы. Первые пароходы все были колесные, но скоро на смену гребному колесу пришел гребной винт.

И с тех пор колесных машин на морских пароходах не строят. Подкатит волна под колесо, оно все целиком зароется в воду и мелет воду зря, и другое в это время впустую болтается в воздухе. А винт глубоко, ему волна не мешает.

А на реке колесо удобнее, винта. Где глубоко, там и с винтом не плохо, а где перекат, там винту только и делать, что песок пахать. Так и получилось, что погостило колесо на море и вернулось назад на родные реки.

И палуба на речных и на морских судах делается по-разному. На море разойдется зыбь, разгуляется ветер, швырнет гору воды на палубу, — тут уж берегись, моряк, смотри, чтобы палуба не прогнулась под грузом воды, чтобы вода не пробилась в щели, не попала в трюм. А то по

25