Великий адмирал Христофор Колумб умер 21 мая 1506 года в испанском городе Вальядолиде. До последнего часа жизни он добивался, чтобы король и королева исполнили обещания, данные накануне первого похода, и сохранили за потомками адмирала права на доходы, получаемые из Америки. Сыновья, внуки и правнуки его были заняты тем же. Поэтому из бумаг адмирала сохранялись лишь те, которые касались наследства. Исчезли не только чертежи и описания кораблей, но и сам дневник великого путешествия — он известен лишь в кратком пересказе.
      Прошло четыреста лет. В 1892 году Испания решила пышно отпраздновать юбилей открытия Америки, в частности — построить и спустить на воду точную копию «Санта-Марии» в натуральную величину. Два человека взялись восстановить ее облик: капитан Фернандес Дуро и художник-реставратор Рафаэль Монлеон. Они знали только, что 3 августа 1492 года из гавани Палмос на поиск неведомых земель отправились три каравеллы. Самая большая из них «Санта-Мария», по прозванию «Ла-Гальега», что в переводе означает «галисийка» (она была построена в Галисии), и две местные, из Палмоса, по прозвищам «Нинья» и «Пинта». Вычитали также, что на «Пинте» были косые паруса, которые адмирал велел сменить на прямые, когда корабли отстаивались на Канарских островах; впрочем, сейчас исследователи считают, что речь шла о «Нинье» — кто-то, вероятно, ошибся, цитируя дневник.
      Но «каравеллами» обычно назывались маленькие рыбацкие суда. Неужели на таких суденышках Колумб решил плыть в неизвестность? — подумали реставраторы.
      Затем в одном месте дневника, где описывается какая-то речка на Багамских островах, было найдено драгоценное указание: Колумб записал, что ширина устья речки была равна длине баркаса с «Санта-Марии» — 5 брасов, или 30 футов. А баркасы делались так, чтобы они поместились на главной палубе между носовой и кормовой надстройками; по длине баркаса можно определить и длину всего корабля — 80 футов!
      Изучая карту, нарисованную шкипером экспедиции Хуаном де ла Коса, Монлеон обратил внимание на крошечный кораблик, какими тогда было принято украшать пустынные просторы моря. Он был трехмачтовый, с высокими надстройками на носу и корме, с флагами на главной — грот-мачте и на передней — фок-мачте. Бело-красный флаг на грот-мачте с изображениями крепостей и львов был, несомненно, флагом Кастилии и Леона — частей тогдашней Испании. На фок-мачте красовался зеленый крест с инициалами короля и королевы. Как установил Монлеон, этот флаг был присвоен экспедиции Колумба, и, стало быть, Коса изобразил действительно «Санта-Марию».
      Эта загадка подтвердилась местом из дневника, где Колумб говорит: «Поднялся слабый ветерок, и я поставил все паруса: грот с двумя «бонетас», марсель, фок, бизань и блинд». Что такое «бонетас», не ясно: то ли это обычные лиселя, которые навешивались по бокам грота, то ли надставки, подвязываемые снизу. Итак, на грот-мачте каравелла несла два паруса: грот и выше его грот-марсель, на фок-мачте — фок, на бушприте — небольшой блинд; эти паруса были четырехугольными. На задней мачте — бизани, как показывал рисунок на карте, поднимался косой, латинский парус на гафеле. А каждому парусу соответствует определенный рангоут и такелаж...
      Высота мачт, длина рей и гафеля выбирались в строгой пропорции к размерам корабля: грота-рей был в 2,5 раза больше ширины корабля, фока-рей составлял половину грота-рея, марса-рей равнялся ширине корабля. А ширину корабля пришлось выводить из скорости. От Канарских островов до Америки Колумб шел всего 33 дня. Это большая скорость для парусника, а значит, корпус его был узкий — около 25 футов.
      В ночь с 24 на 25 декабря 1492 года каравелла «Санта-Мария» разбилась о риф возле острова Гаити. Анализируя это печальное происшествие, морские археологи установили еще одну подробность ее устройства: румпель не выходил наверх, а оставался на главной палубе. Поэтому юнга, дежуривший в ту ночь у руля, не мог видеть, куда сносит корабль: ему мешала кормовая надстройка.
      Так по крохам были собраны сведения, позволяющие восстановить облик знаменитой каравеллы.
      В 1929 и в 1951 годах были построены повторения реконструкции Дуро — Монлеона. В последнее время эта реконструкция уточнена советскими реставраторами С. Лучининовым и Е. Войшвилло (см. «Моделист- конструктор», 1970, № 10). О «Нинье» и «Пинте» мы и вовсе ничего не знаем — ведь де Коса их не рисовал.